Паруса и кринолины

Нацелился бушприт, как пушка, в пучину,

Как будто надеясь боднуть глубину.

Взлетает, взбрыкнув, выше брызг

бригантина,

И дерзко кормою врезаясь в волну.

Потом рулевой, замерев у штурвала,

И падая в пропасть бездонной воды,

Глядит, как лавина девятого вала

Бизань накрывает ладонью беды…

Так плыли и гибли, и гибли, но плыли,

И трубку не мог раскурить капитан

Среди просолённой сверкающей пыли,

Совсем не похожей на кроткий туман.

Ах, мне бы туда бы, где ждут

кринолины,

Где бури и штили, где трубка в усах,

Где гордо несут паруса бригантины –

Несут, словно имя своё, паруса!

И был бы я с Флинтом дружнее,

чем с братом,

И пил бы романтику вздрюченных лет,

Я б не был корсаром, я был бы пиратом,

Поскольку на суше я всё же поэт!

Связуют нас с прошлым

незримые нити,–

Давно броненосцы штампуют из стали,

Давно Эспаньола зовётся Гаити,

Но я до сих пор

гражданин Либерталии!

Чёрный Роджер

Непременно высветят года -

Буду я любим или опален,

Кучерявым лириком для спален

Не считайте только никогда!

Мне в лицо другие бьют ветра,

Тяготит ухоженная суша,

Глас судьбы улавливают уши:

«Торопись! Отчаливай! Пора!»

Я пока не пел, а голосил,

Но сейчас услужливо мгновенье,

Раздувая ноздри вдохновенья,

Бьёт ключом оформившихся сил.

Недоумок, ищущий забот,

Идеолог нищих голодранцев –

Экипаж «Летучего голландца»

Потому и взял меня на борт.

Грудь волны о скулы корабля

Раздирает вспененную кожу,

Раздаёт оскалившийся Роджер

Всем подряд удачи векселя.

Наплевав на ближний каботаж,

Я в себя воспитываю веру,

И меня лихие флибустьеры

Обучают брать на абордаж.

Такелаж натянут, как струна,

Режем килем мили роковые,

Вновь и вновь идём в сороковые,

Как того желает сатана.

И уже привычно и легко

Слушать вздохи пушечных калибров,

А у вас пушистые верлибры

Пьют с хозяйских блюдцев молоко…

Жаль мне тех, кто так и не смогли

Разглядеть слепастыми глазами:

С капитана Грея парусами

Капитана Блада корабли!

Высыхает солью в волосах

Тихий штиль словесного Гольфстрима,

Но горит, горит неповторимо

Чёрный Роджер в Алых парусах.

Пиастры

         Мальчишкам

Мы же книги глотали, пьянея от строк…

Вл. Высоцкий

Надёжно пропитан смолой такелаж,

И мокрые руки в кристалликах соли.

Заброшены крючья. Даёшь абордаж!

Да здравствует мир флибустьеровской воли!

Мальчишкам зачем-то попортили нервы –

Политики выдули семя рутины:

Придумали сдуру какие-то «евры»,

Видать, им не снились во сне бригантины!

Я сам из того из мальчишьего клана,

Что дарит девчонкам ромашки, не астры:

Даёшь времена каравелл Магеллана,

Сундук мертвеца и, конечно, пиастры!

Плевать ребятне на параграф реформы,

У них в котировке песеты и ливры,

Ещё не закончились битвы и штормы,

Уже заждались острова и проливы!

Парят бригантины, корветы и бриги,

И чтоб не парили – не вижу причины.

Как верные други, заветные книги

Ведут пацанов из мальчишек в мужчины.

Напрасно Европа стирает границы

И старых земель обновляет кадастры –

И в нынешнем детстве звенит

со страницы:

 – Пиастры, пиастры,

                      пиастры, пиастры!  

Моя бригантина  

… Я горд, что я в строю едином,

Что тем же воздухом дышу,

Что, может, тоже «Бригантину»,

Свою, когда-то напишу.

                                    А. Саулов

В сонное затишье переулка,

Где поэты, как лягушки в тине,

Коронада басом рявкнет гулко

На моей – на личной! – бригантине.

Этот выстрел – буре в унисон.

Даже сам великий Сабатини,

Вальтер Скотт, Дюма и Стивенсон

На моей – на личной! – бригантине.

Вся команда набрана уже,

Но отбоя нет от волонтёров –

Даже дом, который строил Джек,

Как каюта, принял мушкетёров.

Здесь любого ветром манит даль,

И любой для схватки годен первым,

Здесь на реях закалится сталь

Струн, клинков, стихов

и наших нервов.

Что нам деньги графа Монте-Кристо?

От аббата нам не надо дара!

Все мы здесь вполне авантюристы –

От Эдгара По и до Гайдара.

Всё всегда себе добудем сами,

И в моих руках – ладони Грина.

Величаво дышит парусами

И уходит в море бригантина.

Борт на борт, на сабельный экстрим,

Под раскаты пушечного грома!

Вот вернусь, потом договорим –

Йо- хо- хо, и бутылка рома!                                          

        Матери

Единицы и тройки с минусом –

Преступления школьных лет,

Керосиновый привкус примуса,

Как добавка в состав котлет…

Вёсны с «цыпками», дни морозные –

Словно в сейфе мой мозг хранил.

Да открытка для мамки с розою

И разлитым пятном чернил.

Ах, рука ты моя несмелая –

Как неловко вела слова!

…Та открытка лежала целою,

Пока мамка была жива. 

* * *

Солнечные капельки

В класс рвались отчаянно,

Радостною музыкой пленя.

Маленькая девочка –

Людочка Молчанова

Искоса смотрела на меня.

Мы сидели с Людочкой

За одною партою.

Думалось, что школьная

На двоих тропа…

Жизнь – не география,

И не сверишь с картою

Линию с названием «судьба».

Разными тропинками,

Разными дорогами

Жизнь-регулировщица

Развела, спеша…

Лишь осталась в памяти

Милой недотрогою

Девочка с прической «под пажа».

Жизнь не повторяется -

Не вернется заново

Ласкового времени река.

Маленькая девочка

Людочка Молчанова

Бабушка теперь наверняка…

Учительнице

Что судьба моя навязала

Из наклонностей и привычек!

Помнишь, в справке мне написала:

«Исключительно поэтичен»?

Изумлённо, не понимая,

Нетактично и некорректно,

На меня глаза поднимая,

Удивлялся строке директор:

– А ты что, – стихи сочиняешь?

Я и сам-то не верил в чудо.

Вряд ли ты меня вспоминаешь,

А вот я тебя не забуду!

Тем далёким алтайским летом

Что ты видела в жестах привычек?

Да, я, кажется, стал поэтом,

И решительно без кавычек.

Реквием

Болеть – не болел. От тоски зачах.

Устал – доконали беды.

Тащил войну на своих плечах,

До самой тащил Победы.

 Глотнул самогонки, пришёл поутру,

 Дохнул перегаром в ухо:

  – Я, это, Петруха…пожалуй, помру.

 Пора…заждалась старуха.

А там, за речушкою, встал краснотал;

В зелёном тумане пламя…

Такой вот простой расцветал пьедестал

– Живая вечная память.

Сергею Есенину

Бока Земли нахлёстывая плетью,

Орбиту загоняю в апогей:

Нужно ещё одно тысячелетье –

Родить звезду по имени Сергей!..

* * *

Кошкой облачко синь лакает,

Море желтого топит сушу,

Краски осени глаз ласкают, -

Шорох листьев тревожит душу.

Это осенью нам с тобою

Исполняется серенада,

Мы на улице только двое –

Да ведь нам и других не надо!

За грибами зовет проселок,

Воздух тонок, и чист, и зыбок.

Улыбается нам поселок

Самой ласковой из улыбок.

Так и кажется – возле сосен

Заблудились мои куплеты.

Осень, осень!.. Какая осень!

То не осень: то бабье лето!..

* * *

Калёных листьев угольки –

Цветным огнём трава примята,

И зажигаются пеньки,

И разбегаются опята.

А листья светятся теплом,

Лежат в траве остатки лета –

Как золотой металлолом

Уже ненужного браслета.

* * *

Небо опустилось до земли

Клочьями уставшего тумана.

Ладаном восточного дурмана

Сладкий запах мокрой конопли.

Дождь на землю –

как на душу грусть.

Мнится мне? И вправду вижу я –

С-под ресниц намокшего жнивья

Смотрит в мир есенинская Русь…

Святошам из общественных палат

 Идёт охота на волков, идёт охота –

На серых хищников матёрых и щенков…

В. Высоцкий

Опять в цене наборы ярлыков,

Цензурой разрисованных заплат –

Опять ведут охоту на волков

Святоши из общественных палат.

Они литературу бреют сдуру,

А если ты не стрижен и кудлат –

Осудят за отсутствие культуры

Святоши из общественных палат.

Всех подстригут – и ножницы остры,

И окультурят нас в единый миг,

И разожгут священные костры –

Костры из табуированных книг.

Есениных упрятают в тюрьму –

За баб, за анекдоты и за мат,

И расстреляют всех по одному

Святоши из общественных палат.

А тех, кого оставят в табуне,

Кастрируют до самых потрохов –

Как сопли, расползутся по стране

Потоки отфильтрованных стихов.

Зато потом, в любое время года,

Лакеи для торжественных услад

Начнут писать державинские оды

Святошам из общественных палат.                         

Об актерах Советского  кино

* * *

Они уходят в нищите,

И с ними – эра.

Они не эти, они те –

Из СССРа.

* * *

Манили экраны волшебными снами,

Когда мы из школы сбегали в кино.

…Как жаль, что актёры

состарились с нами –

Ведь думалось: им-то стареть не дано.

* * *

Роятся листья желтою порошей,

Как стая налетевших мотыльков.

Пригнулось небо с непосильной ношей

Тяжелых туч и хмурых облаков.

Но солнца луч как  режиссер на сцене,

Меняет декорации – и вот

Калиновый разлив в янтарной пене

Ласкает рыжей осени живот.

Опять тепло – совсем почти как летом.

Рябины куст по-праздничному ал.

И светится волшебным чудным светом

Тугая гроздь в рубиновый накал.

* * *

Шагаю в осень. Здесь недалеко:

Гораздо ближе, чем за огородом.

Ведь осенью достаточно легко

Попасть туда, откуда память родом.

* * *

Необьятно прозрачный день.

Облаков невесомая высь –

Словно души моих деревень

В голубой покой поднялись.

В дальних елей густой газон

Самолётный осел бурун.

Звонким звоном звенит озон

В рыжих нитях сосновых струн.

Васильковая синь мечты!

Греет сердце родная Русь.

Чтоб на эти взглянуть цветы,

В этот мир я ещё вернусь!

Я когда-то уже любил

Эту землю – цветущий сад;

Я когда-то уже здесь был –

Может, много веков назад…

Из России струится свет,

Обнимающий, словно сон.

Здравствуй многие тыщи лет

Облаков колокольный звон!

          Тем, кто остаётся

Всем, кто трудные годы прожили,

Были счастливы или нет:

Не грустите, мои хорошие,

На исходе последних лет!

Ох, конечно, конечно не хочется,

Уходить в иные края,

Только жизнь непременно кончится,

Даже если она – твоя…

Ну и что же? Так богом положено:

Затеряться в далёкой мгле.

Ведь не зря вами тропки хожены

По родимой своей земле.

Вы Победой страну прославили,

Были смелы вы и крепки.

Вы ведь всё-таки след оставили –

И хороший след, земляки!

Я уйду, как другие-многие,

Всё от бога, всё хорошо.

Жаль вот только – своей дороги я

До конца, видать, не прошёл…

Ничего… ничего не изменится –

Облака будут в небе кипеть,

Будет поле ромашками пениться,

Будут новые песни петь.

Будут в сёлах звенеть гармошками,

По утрам кричать петухи,

Старики сидеть под окошками

И поэты слагать стихи.

Будут ливни шуметь весенние

По моим по цветущим садам.

Может, встречу Серёгу Есенина –

Так привет от вас передам…

Если рядом другие отжили –

В этом нету вашей вины.

Не грустите, мои хорошие,

Вы, которые жить должны.