КРАЕВЕДЕНИЕ

Госуслуги

Сайт для размещения информации о государственных (муниципальных) учреждениях

Решаем вместе
Хочется, чтобы библиотека стала лучше? Сообщите, какие нужны изменения и получите ответ о решении

Петр КОПЫЛОВ

ПОРОСЕНОК

Рассказ

Фадеич всегда на лето покупал поросёнка. Подержит лето, а осенью колет, аккурат подгадывая к октябрьским праздникам. Всегда у себя в деревне у кого-нибудь  и покупал, а тут чёрт его дёрнул купить поросёнка в Городке на базаре.

Случай такой подвернулся: в обед дали получку, и тут же шеф на летучке подрулил – срочно надо было на  Грамотеинское отделение съездить, у них там обедешная дойка сорвалась. Вакум отказал, а ихний электрик, Николай, как раз был в очередном загуле.Кстати, о «вакуме». Все, даже Фадеич, знают, что надо говорить «вакуум». «Вакуум-насос». Но все, даже чересчур начитанный Колька, говорят «вакум». Ну, «вакум», так «вакум». Если все говорят «вакум», то и Фадеич будет говорить «вакум». Ему что, больше всех надо?                                                                                                                                     Ну, так вот. А с кем ехать-то? Если парни деньги получают, их ведь надо возле кассы и сторожить, в цехе они после получки редко появляются. Сразу хором к пивному ларьку. Колька, и тот куда-то исчез, наверное, в книжный магазин убежал – давно там какую-то фантастику приглядел, всё боялся, что вперёд его купят.

– А где все? – спрашивает  шеф.

Фадеич плечами пожал и даже, приспустив очки, посмотрел на шефа с недоумением: что, мол, глупые вопросы задаешь?

– Так  ведь деньги дали…

Шеф закрутился по цеху, чертыхаясь.

– Поехали, Фадеич, съездим на вторую ферму. Вакум прозвонить надо, возьми мегомметр. В другое время Фадеич бы отказался; его, пенсионера, никогда на вызовы не тревожили, а тут согласился. Раз шеф появился, домой не убежишь, до конца рабочего дня времени ещё много, долго ждать придётся. Глядишь, пока они с шефом катаются, и время пролетит незаметнее.

Съездили в Грамотеино; дело оказалось пустяковое – в движке от вибрации  конец открутился, закоротил на корпус. Когда ехали обратно, шеф и завернул в Городок, остановился на базарчике.

- Ты посиди, Фадеич, пару минут, у меня тут дело есть…

И убежал куда-то.

Фадеич тоже вылез из кабины поразмять ноги. На базарчике уже почти не было ни покупателей, ни продавцов. Правда, невдалеке две бабы сметаной торговали, да мужик какой-то, на алкаша похожий, продавал поросёнка. У поросёнка, запелёнутого в мешок, одна голова виднелась. Поросёнок лежал смирно и только помаргивал белёсыми ресницами.

- Чё смотришь? – спрашивает мужик. – Бери! Задёшево отдам. Последний остался.

- Почём? – заинтересовался Фадеич.

- Давай за десятку. Даром, считай! Сидеть надоело.

- А сколько ему?

- Да, месячный, считай. Ну, может, там поболе чуток…на недельку.

- А чего же он большой-то такой? –

- Так породистый.

- Всё равно за десятку дорого, - сказал Фадеич, - хоть и породистый. Давай за пятёрку! 

- Может, тебе даром отдать? Бери за семь. От сердца отрываю, считай!..

- Ты хоть его покажи. Чего он у тебя весь завёрнутый?

- Чего, чего…Чтоб не убежал. За семь брать будешь?

- Возьму, если понравится.

Мужик, придерживая поросёнка за уши, вытряхнул его из мешка и с ощутимым усилием приподнял над землёй за задние ноги. Поросёнок захрюкал, зачавкал и пару раз конвульсивно дёрнулся. Фадеичу он понравился. Гладкий, розовый, почти что сантиметров под сорок. Разве такие поросята месячные бывают? Спёр, наверное, из дома на пропой, тайком от жены, а поросёнку-то, небось, месяца два уже. Семь рублей за такого не грех отдать.

- Поди, на молоке ещё? – спросил  Фадеич, уже почти перестав колебаться.

- Всё подряд жрёт, - успокоил его мужик, - только наливай!

- С мешком отдашь?

- Да бери, чего там. Считай, для хорошего человека дерьма не жалко! – пошутил мужик напоследок. Вот так и купил Фадеич злосчастного поросёнка, который принёс ему потом одни неприятности.

Началось с того, что поросёнок как-то сразу потерял свой умилительно-розовый оттенок и вдруг стал обрастать щетиной. Щетина росла, а сам поросёнок оставался без всякого изменения  - ну, то есть, ни в росте, ни в весе не прибавлял. Фадеич ждал привесу  два месяца, потом забеспокоился.

- Может, глисты у него? – предположила бабка Маша, жена Фадеича. – Сходи к Аверьянычу, спроси лекарства.

Фадеич сходил и накормил поросёнка порошком, взятым у Аверьяныча, но это не помогло. Глистов или вообще не было, или они на порошок никакого внимания не обратили. Не среагировали, так сказать. Поросёнок по прежнему обрастал щетиной, а в размерах вроде даже уменьшился.

- Заколи ты его, - сказала  бабка, - пока не сдох. Купил, старый хрыч, задохлика! В деревне, что ли, поросят нету? Ещё семь рублей отдал за такого!

- Чего тут колоть? – вздохнул  Фадеич.

- Дольше провозишься… Да… Тьфу, чёрт, бес попутал! Хоть бы сдох, что ли…

Фадеич ещё пару недель подождал. Поросёнок с аппетитом съедал всё, что ему приносили, с ногами залезая в корыто. Он упорно не прибавлял ни в росте, ни в весе, но сдыхать и не собирался. Фадеич поделился своим горем с коллегами.

- Поди, глисты, - сказал Серёга Юртай.

- Кормил я его от глистов, брал у Аверьяныча порошок. Нет у него никаких глистов, у паразита!

Парни так заинтересовались природным этим феноменом, что после обеда пошли всем коллективом к Фадеичу, чтобы на удивительного поросёнка взглянуть. Долго стояли у забора и рассматривали животное. Поросёнок деловито рыл носом землю возле столба, словно задался целью этот столб выкопать. А на столбе, между прочим, висела на резиновых петлях кособокая калитка и лет тридцать уже болтался на одном гвозде умывальник… Время от времени поросёнок пытался поднять вверх голову и посмотреть на зрителей, озабоченно и вопросительно хрюкая. Чего, мол, глазеете, поросёнка не видели?

- И чё, ему уж три месяца?

- Я уж третий месяц держу. Да месяц было, когда покупал. А может, и два…

- Так может, ему полгода уже? – засмеялся Юртай.

- Вполне может быть, - подтвердил Петруха, - если по щетине судить. У него, Фадеич, клыки не лезут ещё?

Коллеги фыркнули дружно.

- Да вроде не лезут, - сказал Фадеич. – Я не проверял, а так не видать.

- Может, карлик? Лилипут какой-нибудь, - сказал Юртай. – Колька, ты не читал – среди  свиней  лилипуты бывают?

- Не знаю. Не читал. По телику видел – папуасы на таких охотятся.

- Фадеич, ты его не у папуаса купил?

Хохоту – полные штаны. Серёга даже на заборе повис. Поросёнок, и тот захрюкал, словно бы за компанию.

- Пошёл ты, - сказал Фадеич. Ему одному было не до смеха.

- Ты, Фадеич, его обратно продай, - выложил Серёга идею. – Бабке своей скажи: утопил. Как котёнка. А деньги пропьём.

- Кто ж его купит, такого лохматого?

- Да…- сказал Колька, о чём-то усиленно размышляя. – Прямо кабан… в миниатюре.

- Вепрь, - уточнил Серёга. – Геракл засушенный. А жалко… за двухмесячного сойдёт. Рублей за восемь продать бы можно… Мужики, это же водяры полтора литра! Даже у Фадеича глаза заблестели. Колька сказал равнодушно:

- А ты его, Фадеич, побрей!

Фадеич растерянно полез рукой под шапку почесать лысый затылок.

- Это же как я его побрею?

- А ты, Колян, молоток! – похвалил Серёга, с лёта подхватывая  Колькину мысль.

- Мы, тебе, Фадеич, в этом деле поможем. У тебя бабка дома?

- Не знаю… Поди у Насти сидит, сплетни собирает.

- Ну и ничего, если и дома. Скажем: кастрировать пришли. Ты воды согрей. У тебя опасная бритва есть?

- Была где-то. Я уж давно бороду ножницами ровняю.

- Найди! Щас мы его обработаем… лучше, чем в парикмахерской!

Пока Фадеич  грел воду и искал бритву, покурили, усевшись на лавочку. Дождавшись Фадеича, который вышел на крыльцо с миской горячей воды, пошли ловить поросёнка.

Поросёнок на удивление спокойно перенёс все учинённые над ним процедуры. Даже не взвизгнул. Поначалу, правда, минут пятнадцать за ним гоняться пришлось. Юрким оказался, как  налим. В навозе перемазались. Юртай залез пятернёй, нюхал и матерился на всю деревню… Зато потом поросёнок только блаженно щурился, когда парили ему щетину горячей водой и намыливали дедовым помазком. Где и помазком, а где и просто кусками мыла.

На всякий случай держали поросёнка всем скопом, а брил Серёга. Бритва тупилась о щетину моментально, два раза подправляли на солдатском ремне, вынутом из юртаевских брюк. Брюки без ремня сползали с Серёги ниже трусов, так, что во всей красе видны были Серёгины ягодицы. За полчаса с бритьём управились и отпустили пациента на волю.

Поросёнок постоял, почему-то покачиваясь, хрюкнул и поплёлся к корыту. Его проводили довольными взглядами.

- Ты, Фадеич, завтра на работу прямо с ним приходи, - наказал Серёга. – Мы с утра в Пестери поедем, шеф говорил. Сразу попутно и забросим тебя в Городок. Ишь, красавец какой! Чистенький, я б такого и то купил.

- Покупай, - сказал Фадеич, - я дорого не возьму!

Посмеялись и пошли в цех. Дорогой Фадеич вспомнил:

- Я ведь почему ещё купил-то его? Он, ведь, гад, весь розовый был, как… - тут Фадеич немного замешкался, придумывая сравнение.

- Как поросёнок, - подсказал Серёга.

- Ну, да… - согласился дед, ещё секунду поразмышляв.

Вообще-то он хотел найти другое какое-то сравнение, да не нашёл.

- Похоже, Фадеич, не ты первый этого поросёнка покупал, - догадался Колька. Колька был сообразительный, потому что не только фантастику читал, но и детективы глотал десятками.

А может и сотнями, кто его знает. – Продавать повезёшь, тоже его розовым сделай.

- Как это? – не понял Фадеич.

- Ну, не знаю. В марганцовке помой. Не переборщи только.

Фадеич так и сделал. Поросёнок получился на загляденье праздничным. И не то чтобы розовым, а слегка таким загорелым. Но тоже ничего. Как на картинке.

Утром в столярке быстренько соорудили из обрезков клетушку, сунули туда кабана, подсыпав опилок, и повезли Фадеича на базар. Продал его Фадеич моментом. Молодой мужик, скорее, парень ещё, подошёл, посмотрел на вепря и сразу же соблазнился:

- Почём?

- Десятка, - нагловато сказал Фадеич.

- А сколько ему?

- Да уж два месяца почти.

- Что-то великоват для двух месяцев…

- Так породистый.

- С клетушкой продашь?

- Бери. Зачем она мне…

После работы в цехе задержались надолго. Даже непьющий Колька стопарик выпил. Фадеича шеф домой на летучке отвёз, потому что у старика после трёх стаканов перестали двигаться ноги.

Месяца два прошло, Фадеич про поросёнка и думать забыл. В конце октября подморозило хорошо, и Фадеич, на ночь глядя, отправился на разрез. Надо было углём запастись на зиму, пока дорогу не перемело. Переулок, где жил Фадеич, всегда зимой сугробами забивало.

Раньше ведь угля всем хватало – и людям, и государству. Бывало, что и за литру можно было Белаз привезти, а загуляв, шофёры ездили ночами по деревне на своих мастодонтах, мешая спать, и даже могли продать Белаз за бутылку. Однажды такой вот подвыпивший остолоп, вывалив уголь, забыл опустить кузов, да так и проехался по улицам, ободрав со столбов почти что все провода. Пол деревни без света оставил, придурок. Ох, и поматерился же тогда Серёга Юртай, лазая по столбам целую смену с утра до вечера!..

Уже стемнело, когда Фадеич  в конце затяжного подъёма, на выезде из карьера – вообще-то на разрезе все карьеры участками называют: первый участок, пятый… - так что, значит, на выезде из участка остановил Фадеич первый попавшийся Белаз. Автомобиль ослепил его фарами, и Фадеич долго не мог проморгаться.

- Чего тебе? – спросил шофёр с заоблачной высоты.

- Так уголька бы, сынок…

Как будто и так не ясно, «чего». Не за картошкой же Фадеич на разрез попёрся.

- Ага…- сказал шофёр, внимательно в Фадеича вглядываясь. – Это можно. Ты где живёшь?

- Ну, так, в Ульяновке и живу. Вон там. Тут, сразу, в начале улицы. В переулочке…

- Далековато. У меня и здесь, за речкой, клиентов полно… Ну да ладно, за четвертак привезу.

А Фадеич как раз на четвертак и рассчитывал.

- Добро, сынок! Залазить, что ли?

- Подождать придётся. Следующим рейсом. Мне же надо с экскаваторщиками договориться.

- Ты это, сынок…ты уж побольше грузи, у меня места хватит. У меня углярка вместительная.

- Ладно, - успокоил шофёр, - не боись. Загрузимся под завязку.

И действительно, вторым рейсом он загрузился на совесть. Белаз, натужно рыча, полз наверх трудно и очень медленно, так что Фадеичу даже страшновато стало – не дай бог, не выедет мужик  из карьера. А если назад покатится?.. Тьфу ты, сердешный, мог бы и поменьше чуток. Фадеич не обеднеет… Зато потом, забравшись в кабину и поглядывая в зеркало, Фадеич улыбался довольно. Гора в кузове была столь велика, что тянула, наверное, тонн на десять. «Может в углярку и не войти, - размышлял Фадеич. – А ничего!.. Что останется, помаленьку в сенки перетаскаю. Когда мороз шибкий или буран, можно будет на улицу и не выходить».

Белаз, переваливаясь тяжёлой утицей, покачивался на неровной дороге, как лодка на боковой волне. Фадеич немного заволновался – как бы не перевернуться! Однако молодой шофёр, видя его беспокойство, улыбался насмешливо и Фадеич, пристыженный, постепенно в кабине освоился и почти совсем перестал бояться.

К счастью или к несчастью, трудно сказать, но только, когда в деревню приехали, было совсем темно. Тощий месяц, с вечера повисший было над горизонтом, и тот куда-то исчез, будто сквозь землю провалился. Оно и ничего – в принципе-то погода для воровства самая подходящая…

Возле своей хибарки Фадеич Белаз остановил.

- Показывай, куда сваливать, - сказал шофёр. – Да куда полез, сначала деньги давай!..

Получив деньги и ссадив Фадеича, водитель умудрился каким-то образом развернуться на крохотном уличном пятачке и, непрерывно сигналя, сдал задним ходом впритык к углярке. «Засыплет с крышей», - подумал Фадеич и побежал поближе к кабине. Показав шофёру знаками, чтоб тот отъехал метров на пять, Фадеич с удовольствием следил за тем, как из медленно поднимающегося кузова начинают вываливаться увесистые комки. «Крупняк. – с удовлетворением думал дед, - мелочи-то и нет совсем!..»

Фадеич ещё покурил возле гигантской кучи, перегородившей дорогу, провожая взглядом удаляющиеся габаритные огоньки, потом помочился и пошёл спать.

Утром его разбудила бабка.

- Ты чё опять привёз, дурак старый?

- Как  «чё»? Уголь…- сказал Фадеич, позёвывая.

И вдруг почуял что-то неладное. И сразу вспомнилась ядовито-насмешливая улыбка шофёра. Надев шапку, в одних кальсонах побежал дед на улицу. Там, на два метра возвышаясь над угляркой, словно зарод сена, Монбланом покоилась огромная куча породы!..

Фадеич сгоряча попробовал эту кучу раскидать по окрестностям, но, поковырявшись с полчасика, понял, что за всю оставшуюся жизнь ему с такой работой не справиться. (За две бутылки самогона два вечера эту кучу вывозил на тракторе за деревню Пронька Корнев, а грузил погрузчиком Лёха Желтов, и тоже не бесплатно.)

Фадеич на работе матерился с утра до обеда без остановки, а после обеда отпросился у шефа  и пошёл на разрез – караулить обидчика. Шеф его догнал на летучке за огородами, подвёз немного.

Долго Фадеич караулил. Шофёра на лицо он не очень-то и запомнил, зато запомнил цифру 48 на капоте Белаза. И когда увидел  подъезжающий с этой цифрой самосвал, то чуть не кинулся ему под колёса. О том, что в кабине самосвала может быть сменщик, Фадеич и не подумал. Если бы в кабине оказался сменщик, Фадеич пришёл бы на свой пост и завтра, и послезавтра. Кстати, обидевший его прохиндей мог работать в эту смену и на другом участке… Но хоть тут Фадеичу повезло.

- Чего тебе? – спросил водитель, опуская стекло.

Фадеич сразу узнал его – это был он, подлец, тот самый гад, который содрал с Фадеича четвертак за кучу породы.

- Ты…паразит! – сказал Фадеич, собираясь залезть в кабину. – Ты чего привёз? Ты же породу привёз!

-А ты чего хотел? – удивился водитель.

- Какой поросёнок, такой и уголь!

И тут Фадеич вспомнил его, наконец.  Всё время подспудно казалось ему при общении с шофёром, что лицо калымщика он уже где-то видел. Конечно, видел! Это был тот самый молодой мужик, которому сплавил Фадеич на базаре бритого поросёнка.

«Не мог ты вовремя околеть, паразит!» - подумал Фадеич про поросёнка, молча спрыгнул с подножки  и побрёл обратно в Ульяновку.

Афиша событий Кузбасса